Окунево и другие. Апокриф Северных Пределов.


“…Но, если стремление к борьбе и победе велико,
даже крошечная сморщенная ручонка
способна нащупать сокрушительное оружие,
предназначенное уничтожать гигантов.
Если ручки ребенка покроются при этом
серебристой чешуей или железными лепестками,
если руки старика превратятся в птичьи растопырки
или же их придется смазывать маслом, спасая от ржавчины,
то это можно и пережить ради сладострастия и свободы
сражений в безграничном небе
которое так сладко щекотать…”
С.Ануфриев. П.Пепперштейн. Мифогенная любовь каст


“…и разрушен до основания был великий город Осгилиат,
и в его развалинах появились тени,
призрачные ночью и прозрачные днем…”
Дж. Р. Р. Толкин. Властелин Колец.

«Наши предки были на работе и соблюдали технику безопасности, которая предписывала работать в маске. В Хакасии они обрели дом
и переоделись, показав свое лицо. И все. И не … тут считать Окунево
из ряда вон выходящим явлением».
Е. Д. Паульс. Из письма.

I

Плотные тучи – и нет дождя; они с нашей западной окраины.
Чжоу И (И Цзин). № 9. Воспитание малым.

Со времени “открытия” окуневской культуры все факты, относимые к ней, не перестают служить поводом для самой ожесточенной полемики. Споры идут о принадлежности самых ярких элементов этой культуры именно и только ей, об ее истоках и судьбе, о пространственных границах и хронологии. Что касается наиболее впечатляющих ее феноменов – каменных изваяний, и шире – вообще окуневского искусства, а в последнее время еще и горных крепостей-све, то здесь дискуссия, пожалуй, сейчас только набрала силу. << 1. Смотри, например, “Окуневский сборник”. СПб. 1997. (Далее ОС)>>. Попробует, в меру своих возможностей, внести вклад в существующий набор различных мнений и автор этих записок.

Хочется поставить вопрос несколько шире. Может быть, стоит попытаться понять, в чем, все же, уникальность этой культуры? Ведь, судя по разнообразию и яркости оставленных ее носителями следов, эта уникальность, несомненно, существует. Иными словами, несет ли окуневский культурный феномен какой-то особый исторический смысл, и если да, то какой? В конце концов, само по себе умение резать по камню и складывать сухой кладкой плитняк мало что значит. Изображений фантастических существ в различных культурах тоже вполне достаточно. Арифметическая сумма этих навыков и способности к художественному воображению плюс кое-какие странные сооружения типа Туим-кольца да несколько необычных погребальных ритуалов? Ну и что? Во многих культурах мы имеем загадок не меньше, а то и больше.

Возьму на себя смелость утверждать, что главное все же не это, но, скорее, некоторое предощущение, а в ряде случаев, возможно, и понимание (правда, не артикулируемое четко) того стержня, оси, силовой линии, вокруг которых крутится известный исследователям набор артефактов. Для того, чтобы попытаться приблизиться к исторической (может быть, даже, в какой-то мере метаисторической) интерпретации окуневского культурного феномена и попытаться произнести несколько, в общем-то, понятно почему табуированных слов, посмотрим сначала на широкую панораму исторических событий, предшествующих и последующих этому феномену.

Несколько необходимых предварительных замечаний.
Минусинская котловина - залив степного океана в таежных берегах. Естественно, в любом заливе всегда несколько другие условия, нежели чем в открытом море. Процессы, идущие здесь и там не совсем совпадают. Особый режим, одним словом. И, тем не менее, каждой своей капелькой он связан с могучей океанской толщей за проливом. Все существенное, что происходит за пределами этой небольшой акватории, так или иначе, находит свое отражение в ее водах.
Пока оставим вопрос о таежном окружении. Оно сыграло свою определенную роль, и я коснусь этого позже. Но сейчас, когда стало ясно, что многие из феноменов Окунева имеют аналогии на западе, кажется, есть смысл посмотреть, прежде всего, туда.

Во-первых. Что это за аналогии и куда они ведут? Этот вопрос уже разбирался, и в целом мне трудно не согласиться с авторами. << 2. Смотри, например: Лазаретов И. П. Окуневские могильники в долине реки Уйбат. (ОС) >>.

Список их следующий:
- некоторые типы металлоизделий;
- курильницы, в том числе со специальным отделением;
- могильные ямы с заплечиками и катакомбы;
- погребения в каменных ящиках, в том числе с изображениями;
- каменные стелы и изваяния.

Далеко не все эти аналогии имеют одинаковый вес. Металлоизделия вовсе не столь характерны и специфичны, чтобы на основе их сходства можно было бы строить сколь-либо существенные версии. Что касается каменных стел и изваяний, то даже самое беглое сопоставление с аналогичными сооружениями западных степей показывает, что речь может идти лишь об общем принципе установки вертикальных камней и придания им неких квазиантропоморфных черт (идея, в силу своей предельной архетипичности, ну никак не требующая каких бы то ни было культурных влияний). Погребения в каменных ящиках, даже с декорированными плитами тоже могут быть признаны веским доводом в пользу связи между культурами только при наличии дополнительных аргументов (например, при явном сходстве орнаментации плит << 3. Причем именно специфической орнаментации – сходство таких видов декора, как простая “штриховка” плиты вертикальными или горизонтальными полосами, прямой или косой сеткой еще ни о чем не говорит.>> или изображений на них).

Иное дело – курильницы и погребальные сооружения. Правда, и в этих случаях детали западных, восточноевропейских и восточных, минусинских артефактов и сооружений достаточно разнятся. << 4. Так, погребение в сооружении, имеющем форму окуневской катакомбы, археологом, работающим в восточноевропейских степях, скорее всего, было бы интерпретировано как “погребение в яме с подбоем”. >> Однако, сами общие формы в данном случае настолько специфичны, что сомнений в наличии связей между восточными и западными разновидностями нет никаких. Вопрос может стоять лишь о природе этих связей. Были ли они принесены с запада группами мигрантов или дошли при культурных контактах? Я склоняюсь к первому варианту, и вот, хотя бы, почему. От Волги до Енисея катакомбы эпохи бронзы нам неизвестны (по крайней мере, пока). Погребальные сооружения и культы в это время – средоточие всего культурного комплекса (вспомним, например, номенклатуру восточно- и западноевропейских археологических культур и культурных общностей эпохи бронзы). << 5. Кульминации эта тенденция достигает в работах М. Гимбутиене – I курганная культура, II курганная культура и т. д. Но и положившая начало научному осмыслению ранних памятников евразийских степей знаменитая культурная триада В. А. Городцова “ямная”-“катакомбная”-“срубная”, наделяющая знаковыми смыслами всю эпоху бронзы, достаточно наглядна >>. На таком расстоянии влиять на основы культуры без перемещения физических лиц тогда было невозможно. Это не эпоха Интернета и электронных масс-медиа.

Безусловно, речь не может идти о некоем масштабном вторжении. Если бы это было так, до нас дошли бы не отдельные разрозненные культурные элементы, а целостный, связанный с одной из культур запада степей комплекс, может быть, несколько видоизмененный при миграции. За примерами далеко ходить не надо – вспомним предшествующую Окуневу афанасьевскую культуру и последующую андроновскую. Но в случае самого Окунева этого не наблюдается.

А что же наблюдается? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, сначала приведем еще несколько аналогий.

Каменная пластина с “солярным знаком” из Уйбатского могильника. << 6. Лазаретов И. П. Окуневские могильники в долине реки Уйбат. Табл. XIV. (ОС) >>. Носилась она подвешенной на шею, или нашивалась на одежду – в данном случае непринципиально. Регион аналогий – Восточная Европа и Кавказ, широкий круг культур средней бронзы. Это бляхи с четырехчастной “солярной” символикой катакомбной, позднеямной, северокавказской культур и аналогичные им изделия Закавказья. Здесь также есть отличия в частностях – восточноевропейские бляхи металлические или костяные, круглые. Но общая идея – знака с кватерным символом на одежде – та же. Упомянутая каменная пластина, кстати, является одним из самых убедительных доказательств принадлежности минусинских каменных изваяний именно к окуневской культуре. Иконография “солярного знака” на ней и соответствующих символов изваяний абсолютно идентична.

Кромлех Туим-кольца. Почти классический небольшой кромлех Северо-Западной Европы того времени. Погребения внутри и вблизи подобных кромлехов, кстати, обычное дело. В том же Стоунхендже они присутствуют.

Круговая планировка погребений. (Впервые отмечена Е. Д. Паульсом). В окуневских памятниках она далеко не так выразительна, как в курганах западной Евразии, где просматриваются четкие планировочные идеи, исходя из которых, строители создают кольца и дуги погребений, ориентированных по отношению к центру сооружений. Тем не менее, эта особенность прослеживается во многих погребальных памятниках Окунева.

Итак. Куда нас привели аналогии? Кавказ (с Закавказьем и частью Малой Азии), Восточная Европа, наконец, уже вовсе малоправдоподобная Европа Северо-Западная. И ни одной культуры в этих регионах, схожей с Окуневым не по отдельным элементам, а в целом по всему культурному комплексу. В общем, как будто бы тупик.
Чтобы поискать выход, попробуем разобраться, что же, все-таки, происходит на Западе во время, непосредственно предшествующее возникновению окуневского феномена?

Идет мощная структурная перестройка культурного мира всей Европы. И похоже, что некоторые из происходящих в этом мире подвижек имеют непосредственное отношение к нашей теме.

В Восточной Европе формируются новые культурные общности: катакомбная (включая полтавкинскую культуру) в степях, культур шнуровой керамики младшей ступени в лесной зоне. Как в той, так и в другой ощутим более северо-западный компонент, восходящий, судя по всему, к культурам североевропейских равнин. << 7. В частности, я полагаю, что сама идея катакомбы приходит именно оттуда или возникает в результате синтеза культурных традиций пришельцев и автохтонного населения >>. Позднеямные группы оттесняются в крайний западный придунайский угол степи.

В Закавказье распадается куро-араксинская общность, а в Предкавказье начинает свое существование северокавказская, в формировании которой приняли участие также различные местные и пришлые компоненты, в том числе и тяготеющие к северо-западу. Связи культур европейских степей с Закавказьем и Малой Азией также просматриваются в это время достаточно четко.

Более подробное рассмотрение данных движений – тема отдельной работы, поэтому ограничимся констатацией вышесказанного.

<< 8. Только хотелось бы пожелать, чтобы эта тема, как, впрочем, и все остальные, связанные с вероятным передвижением народов и культурными влияниями из Северной и Средней Европы в Восточную, была, наконец-то, полностью освобождена от идеологической нагрузки, свойственной ей в советскую эпоху. Самой-то нагрузки уже нет, но рефлексы ее продолжают оставаться, чему не приходится удивляться, учитывая тот факт, что ведущие позиции в научных школах сейчас занимают люди, начало, да и, по крайней мере, отчасти, расцвет научной деятельности которых приходится как раз на времена, когда подобная нагрузка была еще весьма и весьма значительна, и примечания к книгам даже весьма уважаемых и всеми признанных докторов исторических наук зачастую начинались с многозначительной формулы “Идя на поводу у…” . Так что вторая мировая война, закончившаяся в Текущей Реальности почти шестьдесят лет назад, для многих по привычке все еще длится…
План “Барбаросса” уже давным-давно списан в архив… Нужна ли нам безоговорочная капитуляция? >>.

Нет никаких сомнений в том, что одним из следствий столь масштабной структурной перестройки всего культурного мира Восточной Европы был перманентный выброс в различных направлениях мобильных групп населения, которым по той или иной причине оставаться в привычных местах обитания было нежелательно или невозможно. С возможностью Исхода На Восток предполагаемого западного компонента сложения окуневской культуры все в полном порядке.

Смущает другое. Ни каждая из культур запада Евразии по отдельности, ни транскультурные элементы, объединяющие их, не дают нам ничего хотя бы отдаленно похожего на общую традицию Окунева. Нет ничего общего в керамическом комплексе. Технологии изготовления, комплекс форм, общие принципы орнаментации – все совершенно иное. Металлообработка в Окуневе находится на пройденной западными культурами уже полторы тысячи лет назад стадии развития. Само хозяйство – скотоводческое с элементами земледелия на западе, охотничье-скотоводческое в Минусе – имеет разительные отличия. Список можно продолжать еще долго.

А что же все-таки связывает эти столь разные общества? И вот тут-то и выясняется одна крайне существенная деталь. За исключением весьма бледных аналогий в формах металлических изделий, все остальные относятся к весьма специфичной, но от этого не менее важной сфере человеческой деятельности. Культ. Погребальный ли, солярный, астральный, или связанный, вероятно, с использованием психоактивных растений (курильницы) – но культ.

Попытаемся смоделировать историческую ситуацию с учетом этого. Во-первых, понятно, что ни о каком переселении значительных групп населения прямо с территории Восточной Европы не может быть и речи. Люди могут по дороге растерять часть культурных навыков, но не до такой же степени! Поскольку в эту эпоху, как уже было сказано, культурные влияния без перемещения их носителей крайне маловероятны, мыслятся возможными два альтернативных варианта.

Первый. Принцип домино. Люди с запада доходят до каких-то промежуточных культур и обогащают их новыми элементами. Возникает некое “протоокунево”. Мигранты оттуда, в свою очередь, приходят в Минусу.

Этот вариант не выглядит невозможным. Инновации при переходе от афанасьевской культуры к окуневской затрагивают весь культурный комплекс. Подобная модель в истории реализовалась не раз, и, как правило, так или иначе, была связана с миграциями извне. Так что приход в Минусинскую котловину носителей “протоокуневского” культурного комплекса, в котором, естественно, остаются недостаточно развитыми наиболее яркие элементы окуневской культуры, далеко не исключен. Тем более что в результате исследований последних десятилетий “квазиокуневские” памятники были обнаружены на Алтае и в Туве. Беда в том, что пока что комплексы подобного “протоокунева” не обнаружены (или не выделены, что, впрочем, в каком-то смысле, одно и то же), следовательно, обсуждать этот вариант бессмысленно. А главное, эта схема не приближает нас к пониманию сути культурных влияний с запада.

Второй. Минусы достигает какая-то крайне ограниченная по численности группа (или группы) носителей культурных традиций восточноевропейских степей. Тем не менее, в ней присутствуют люди, хорошо знакомые с религиозными идеями и культовой практикой той эпохи и эти идеи находят питательную почву в среде аборигенов. Собственно, примерно то же самое должно было произойти и в первом случае, только уже не в Минусе, а где-то на промежуточной территории X.

Какие же идеи могли оказаться столь привлекательными для обитателей территорий далеко на востоке? Для ответа на этот вопрос, пусть в самой приблизительной форме, нам придется реконструировать общий ход истории религиозных идей в степи. Впрочем, занятие это отнюдь не столь безнадежное, как может показаться на первый взгляд…


II

Откуда же взялась вечность? Об этом у Св. Августина ничего не говорится.
Х.-Л. Борхес. История вечности.

Разбираться в хаосе разнообразных, неоднозначных, подчас противоречащих друг другу археологических следов разнообразных культов, ритуалов и церемоний и реконструировать на основе этого религиозные традиции – задача не особенно благодарная. Грань между бредом и тривиальностью при таком подходе превращается просто в лезвие бритвы. Пройти по ней, не порезав ступней, я не берусь. Мы попробуем по-другому.

Прежде всего, отнесемся к религиозной жизни степных народов эпохи бронзы, просто как к некоему большому и очень черному ящику. Иногда полезно, вне зависимости от того, насколько это приветствуется, оставить нюансы на будущее. Поэтому, не будем погружаться в колоссальную по объему трясину частностей, а попробуем понять, что мы имеем на “входе” и “выходе”. В конце концов, вдруг это увенчается успехом, и нам, хотя бы, удастся выделить основную тенденцию, mainstream “богоискательства” восточноиндоевропейских скитальцев?
Вполне естественно, что с “выходом” все намного проще. У нас есть объемные корпусы текстов, позволяющие нам в первом приближении ознакомиться с религиозными взглядами выходцев из степных пространств – “Ригведа” и “Авеста”. Было бы неумным отрицать то, что, при соприкосновении с традициями оседлоземледельческих цивилизаций Ближнего и Среднего Востока, могла произойти определенная коррекция этих взглядов. И все же я полагаю, что к моменту фиксации наиболее ранних частей этих текстов, этот процесс, если и затронул основы религий степняков, то в весьма незначительной степени. При этом, преобладающее мнение о большей древности взглядов и идей, отраженных в “Ригведе”, мне представляется абсолютно верным. Почему – рассмотрим чуть позже.

Что может быть на “входе”? Несколько поколений исследователей << 9. Э. Бенвенист, А. Мейе, Ж. Дюмезиль, Ф. Кейпер, М. Гимбутиене, В. В. Иванов, В. Н. Топоров и многие другие… Обширнейшую библиографию можно посмотреть хотя бы в любом издании “Мифов народов мира” >> пытались компаративистскими, по сути, методами восстановить некую “праиндоевропейскую” мифологию. Не вижу никаких оснований не принимать, разумеется – в целом, их достижения. И вряд ли религиозная традиция индоиранцев-ариев в начале их степных странствий в своих основах сильно отличалась от соответствующих воззрений других древних индоевропейских народов – греков, италийцев, кельтов, балтов. Иными словами, на “входе” мы имеем общеиндоевропейское язычество, в своих основах относительно надежно реконструируемое.

Попытаемся сопоставить основные космологические модели упомянутых традиций. Первое, что бросается в глаза – так называемая “проблема асуров”. << 10. Ф. Б.-Я. Кейпер. “Труды по ведийской мифологии”. М., “Наука”, 1986 >>. Смею утверждать, что это и есть самое яркое отражение исканий степняков в сфере духа.

Напомним, о чем идет речь.

Реконструируемые исследователями общеиндоевропейские верования можно с полным основанием назвать религией дэвов – класса божеств, всецело принадлежащих этому миру, создателей и охранителей организованного космоса. Собственно говоря, это клан или даже просто большая семья правителей. Варианты родства могут различаться, но ряд позиций постоянен и неизменен.

Первое. На современном этапе существования универсума верховным богом является громовержец. Он же, как правило, непосредственный создатель Текущей Реальности в том виде, в котором мы ее знаем. Если не концентрироваться на героической картинке змееборчества, представляющей собой тривиальный и, в силу этого, малоинтересный доисторический пиар в чистом виде, космогонический акт сводится к преодолению сил сопротивления и созданию пространственного “пузыря” универсума, внутри которого существуют нормальные условия для деятельности витальных энергий, манифестируемых другими божествами – членами “семьи”, младшими братьями или детьми громовержца.

Второе. Силы сопротивления, разорвав которые, демиург создает мир, олицетворяются другим классом божеств, находящихся с дэвами в отношениях прямого родства. Это опять-таки или отцы, или старшие братья богов современности. При них существующий теперь мир и силы, действующие в нем, находились или в виде скрытых зачаточных потенций, или просто в недопроявленном состоянии. Хаос, но скорее не как сумбур и броуновское движение, а как состояние предельной связанности, стянутости. В этом смысле современная космогоническая модель (Большой Взрыв и все такое) предельно, абсолютно архетипична, что, в общем-то, не может не провоцировать некоторые сомнения в ее истинности. Состояния “до” и “после” характеризуются известным спектром бинарных понятий – хаос-космос, тьма-свет и т. д. После победы бывшие хозяева положения умерщвляются, изгоняются за пределы универсума или оттесняются на его дальнюю периферию.

Отметим некоторые любопытные моменты. Среди старших, побежденных богов есть и такие, которым находится место в новом миропорядке. Часто они олицетворяют пределы космоса (Океан) или связывают воедино различные стихии или эоны (Атлас, Янус). В любом случае, положение их самих в универсуме, а, следовательно, их культов в религиозной жизни общества, достаточно маргинально.
Интересно также, что дэвы все-таки не являются окончательными полновластными хозяевами мира. Как и над всеми существами, над ними нависает Рок и они не свободны от воздействий этой безличной и загадочной силы. Отношение к ней скорее негативное. Принципов ее действия не понимают и оттого боятся.

Существенно, что боги-дэвы представляют собой, в полном смысле слова, плоть от плоти этого мира. Влекомые в своих чувствах, мыслях и поступках обычными земными, более того, абсолютно человеческими (только “очень-очень большими”) страстями, они демонстрируют моральный облик, шокирующий самого непритязательного в этом отношении зрителя. Ложь, алчность, похоть, интриги, предательство, измена, жестокость, самодурство – фирменный стиль поведения божественной “семьи”. Конечно, не только этим описывается весь спектр их отношений друг с другом и с окружающим миром. Здесь есть место и для самоотверженной любви, мужественной стойкости, несгибаемой воли и безоглядной храбрости. Все, как в нормальной правящей династии или мафиозном клане. Как у людей, одним словом.
При таком подходе естественный идеал мироустройства – безудержная неограниченная экспансия дэвовского космоса и наполнение его “под завязку” витальными энергиями младших божеств. На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы. Смешанные в одном флаконе “Крестный отец”, “Сказки о силе” и “Туманность Андромеды”. Старые песни о главном Северной Цивилизации (см. ниже).

Примерно с этим багажом вполне готтентотских религиозных представлений << 11. Имеется в виду знаменитый ответ готтентота на вопрос о том, что есть Добро и Зло – “если я украл у соседа корову – это Добро, если же он у меня – это Зло” >> восточные индоевропейцы вышли на просторы степей. Даже вовсе не рассматривая археологические свидетельства, можно констатировать, что жизнь их там была непростой и разнообразной. Ибо картины мироустройства, которые открываются нам в “Ригведе” и “Авесте”, уже, мягко говоря, несколько иные. А беззаботная жизнь, как известно, к пересмотру взглядов на фундаментальные основы бытия не располагает.

Начнем с “Ригведы”. Вроде бы много схожего со старой доброй общеиндоевропейской парадигмой. Громовержец Индра, его сподвижники младшие дэвы, создание пространственного “пузыря” космоса, расцвет энергий младших божеств. То же, да не совсем.
Старшее поколение богов. Асуры. Из побежденных и ставших маргинальными loser`ов битвы за универсум они превращаются в не менее важную мироустроительную силу, противовес, фактически, обепечивающий зыбкое равновесие космоса в условиях безудержного буйства дэвовских энергий.

Этот жизненно необходимый паритет подчеркивается тем редчайшим в мифологиях фактом, что в мире “Ригведы” одновременно сосуществуют два действующих верховных божества – привычный индоевропейский громовержец Индра и асура Варуна. Они не противоборствуют, а, скорее, дополняют друг друга. При этом никому не отдается однозначного предпочтения.

Варуна занимает достаточно характерную для представителя старшего поколения богов в новом мире позицию божества вод и ночного неба – маргинальных сфер бытия. Но не это – его главная функция. Он и его младший брат Митра самым тесным образом связаны с ритой – универсальным мировым законом.

Сущность этой, без малейшего преувеличения, основы бытия, может быть кратко определена, как регуляция всех процессов, происходящих в универсуме – от суточного и годового цикла до кнута за “неправильное” и пряника за “правильное” поведение живых существ. В своей неподкупности и неотвратимости она схожа с роком западных индоевропейцев, однако, принципы ее действия если и не абсолютно прозрачны, то, по крайней мере, более или менее понятны. В ней нет места волюнтаризму рока, и, в отличие от него, она осознается, как благая основа универсума. По сути, такие понятия позднейшей индуистской и буддийской религиозной философии, как карма и сансара есть дальнейшее развитие и переосмысление в соответствии с изменившимися религиозными взглядами этой, безусловно, базовой метафизической идеи, кодирующей мировоззрение, этику, да просто – сознание человека.

Два главных асуры – Варуна и Митра – осуществляют действие риты. Первый – в универсуме в целом, второй – в человеческом обществе. Этим полагается предел действию земных, “дэвовских” энергий. А сами они, как старшее поколение богов, предшествующее созданию космоса, сохраняют свою надмирность, запредельность, слепленность из другого теста. Они, как и их ближайшие родичи, убитые дэвами во время космогонического акта, представляют собой добытийные силы связи, но уже не слепого и тупого сдавливания, не дающего развернуться витальным энергиям дэвов, а ограничителя и регулятора их безудержных потенций, не давая им захлестнуть все сущее, да и друг друга. И вот эти асуры, оставшиеся в мире в качестве другого класса божеств, “асурадэва”, в особенности – Митра, уже демонстрируют нам иную модель поведения. Основой его является безусловная верность однажды данной клятве. Да и вообще асуры несколько более сдержаны в своих проявлениях и не настолько обуреваемы страстями, как их младшие родственники - дэвы.

Концепция равновесного двухосновного состояния мира, характерная для Ригведы, не могла просуществовать долго, ибо если в быту человек легко и с удовольствием служит двум господам, то в своих метафизических представлениях старается, по возможности, от этого избавиться. Двух одновременно полярных и добрых сил в массовом сознании не бывает. Признание одной из них доброй здесь с необходимостью влечет определение другой, как злой. Какая-то из “семей” должна была быть демонизирована. И уже в более поздних частях Вед мы видим возвращение к изначальной, “дэвовской” модели космоса. Варуна уходит из числа верховных богов, более того, в конце концов, становится дэвой. Асуры опять превращаются в обычных демонов. Помимо всего прочего, это лишний раз убеждает в том, что credo – неявный символ веры ведийской религии сформировался до прибытия индоариев на свою будущую родину.

А на их прежней родине – Айрьянам Ваэджам – “широком просторе ариев”, в евразийских степях и прилегающих к ним районах остались жить их ближайшие родственники – иранская ветвь общеарийского дерева. И вот у них-то процесс переосмысления основ бытия и переоценки ценностей дошел до своего логического конца. Старые боги стали демонами, а демоны – богами.

Конечно, речь не шла о том, чтобы просто поменять местами правящие кланы богов. На самом деле имела место кардинальная смена мировоззрения, без преувеличения – настоящая религиозная революция. Почему это случилось – все возможные ответы на этот вопрос будут просто версиями. Некоторые соображения на эту тему будут изложены ниже. Но, во всяком случае, ни развитие производительных сил и производственных отношений, ни социальный заказ возникающих раннегосударственных образований здесь ни при чем.

Среди исследователей давно бытует убеждение, что зороастризм, известный нам по “Авесте”, является лишь вариантом, одним из направлений в развитии религиозных воззрений иранских народов. Похоже, что это действительно так. Не умаляя значения зороастрийской реформы, с ее подчеркнутым единобожием (дуализм Зороастра касается лишь сил, действующих в мире, бог же един, ибо дьявол – не бог), последовательным спиритуализмом и, вероятно, впервые возникающем в человеческом обществе представлении о Спасителе – Саошйианте, все-таки, судя по всему, не он был первым носителем идеи верховного запредельного и надмирного божества. Уже в “Ригведе” мы видим определенный сдвиг в эту сторону. Иранцы же пошли дальше.

Единственными благими богами были признаны ахуры (иная фонетическая версия индоарийского “асуры”). К ним перешли функции творцов этого мира. Но творят они его уже не “изнутри”, оставаясь, как дэвы, его, пусть царственными, но рабами и пленниками, а, скорее, “снаружи”, из запредельного и предвечного. Более того, активно участвуя в его делах, они не теряют своего трансцендентного статуса, находясь вне земных страстей и судеб. Вероятно, уже на этом этапе возникает и представление о фраваши – также предвечных людских душах, тем самым, давая и человеку, пусть немного, но надмирного происхождения и перспективы. Это – уже не язычество, хотя до Зороастра, возможно, и политеизм.

Дэвы же с их буйством витальных энергий радикально демонизируются. В их воинской доблести остается только жажда смертоубийства и жестокость, в их любви – только похоть, в хозяйствовании – лишь всепоглощающая жажда наживы.

Из всего этого вытекает одно крайне важное следствие. Изменяется онтологический статус самого мира. Если в раннеиндоевропейском язычестве этот мир, каким бы он ни был – единственная, и уже, хотя бы, поэтому благая реальность (кроме нее лишь ужас небытия или тоска неполноценной, “теневой” жизни в стране мертвых), то в иранской религии этот мир – юдоль земная – болен, хоть и небезнадежно, в результате отравления силами зла. Отсюда и перспектива его выздоровления, победы благих сил и последующей жизни под “новым небом” на “новой земле”. Вопиющему несовершенству мира есть альтернатива. Но за нее надо бороться.

Зороастризм ли, еще ли какое-нибудь ответвление иранской религии ахур – все это вероучение онтологической войны. << 12. “Религию ахур” до зороастризма, как правило, именуют маздаизмом. Часто отделяют зороастризм самого Зороастра от более позднего зороастризма “Младшей Авесты” и пехлевийских сочинений. Несомненно, “религией ахур” было учение магов, правда, какое именно отношение оно имело к другим перечисленным выше течениям этой религии – вопрос, который вряд ли может быть разрешен на основании имеющихся источников. Более поздние ответвления этой религии в иранском мире – зерванизм и манихейство. (Последнее вообще является предельным вариантом религии асур). Кроме того, есть, безусловно, связанные с этой традицией течения за пределами уже собственно иранского мира – западный мистериальный культ Митры, тибетский юндрун-бон и, вероятно, монгольская “черная вера” >>. Причем войны жестокой, бескомпромиссной, войны, как категорического императива для всех верующих. И, как на любой войне, этос сражающихся приобретает принципиальное значение. Само понятие мирового закона – риты (иранское “арта”, “аша”), оставаясь одной из космологических основ, все больше приобретает этическую окраску, становясь идеалом правды и справедливости. Вообще, от безусловного выполнения ритуалов средоточие религии явно смещается к внутреннему и внешнему (в поступках) совершенствованию человека. Человека, как воина Бога и Правды, каждой своей маленькой победой над силами зла вносящего вклад в грядущую Окончательную Величайшую Победу.

Религия Великой Священной Войны явилась логическим следствием и высшим выражением религиозной революции. У Зороастра в категорию демонов или, по крайней мере, неистинных богов, попадают и младшие ахуры – Митра, Сраоша, Хаома и другие. Остается лишь один великий Ахурамазда и созданные им архангелы – Амеша-Спента. Однако, судя по тому, что вскоре, уступая традиционным уже в это время воззрениям, зороастрийское жречество вновь вводит их в пантеон, это – лишь крайность в общем mainstream`е иранской религии ахур. Но дэвы изгоняются из иранского пантеона окончательно и бесповоротно.

Попробу