…а надстраивалась горизонтальной кладкой из сравнительно небольших плит. Это также позволяло идеально выровнять ограду по высоте.
Погребение в Большом Салбыке было совершено в склепе с дромосом и перекрытием в шесть слоев бревенчатого наката. Могила ограблена практически дочиста, что делает сомнительными любые датировки по вещам. Все циркулирующие в литературе романтические данные (30 м первоначальная высота, постройка в течение многих лет, стелы доставлялись на расстояние 60 км и т. д.) ни в коей мере не соответствуют действительности. Насыпь если и была выше современной, то не более чем на полтора-два метра. Действительно массивные, весом 10-30 т стелы и плиты доставлялись, вероятно, зимой на санях и катках, из каменоломни, прекрасно известной еще С. В. Киселеву и находящейся в 18 км от кургана, а вкапывались, разумеется, летом. Весь цикл работ, таким образом, занимал не более 6-10 месяцев. Другое дело, что существовал более или менее длительный перерыв, когда курган заполнялся грунтом на высоту ограды и представлял собою платформу, в западной части которой находился вход в дромос. Именно в этот момент и совершалось захоронение. Через какое-то время после него возводилась пирамидальная насыпь. << Переход к подобной «двухтактной» насыпи (платформа – конус (пирамида)) происходит в близкое время во многих регионах скифского мира от Туранской котловины до Предкавказья >>. Не исключено, что подобный компромисс между формами сооружения был как-то связан с представлениями об этапах посмертия.
Сейчас трудно определить последовательность возведения двадцатикаменников. Некоторые особенности погребальной архитектуры указывают на то, что последним был, все же, «киселевский» Большой Салбык //Прим.8. Традиционно промежуточные стелы, в том числе и у южного двадцатикаменника, были меньше угловых. На Большом Салбыке угловые и промежуточные стелы боковых сторон постепенно повышаются с запада на восток, выстраивая единую восходящую линию. Это – новое, очень удачное архитектурное решение, сопрягающее в едином движении к летнему восходу и ввысь верхушки многих стел, линию верха ограды в целом и боковой контур насыпи. Если южный двадцатикаменник построен позже, вероятнее всего, этот эффектный прием был бы применен и здесь, однако на нем мы видим традиционную схему//. Гораздо важнее то, что после них строительство таких курганов в Минусинской котловине прекращается навсегда.
След катастрофы Салбыкского Дома очевиден. В центральной группе и на западе поля ни одного выносного камня не стоит на месте – они или повалены или вообще стащены со своих мест, у Большого Салбыка на 700 м. На этой части поля в последующее время строится только один курган высотой 4,7 м, остальные не превышают 3,5 м.
На востоке поля, напротив, выносные камни прекрасно сохранились, в том числе, как у более раннего тигейского рекса, так и у мелких престижников сопутствующих групп. Более того, там возводятся два очередные «близнеца», масштабные коллективные склепы, размеры которых соответствуют «царскому» стандарту, высотой 5,5 и 6,7 м (к X, XI; илл. 7; 9,10), больший из которых перестроен, судя по наличию выносного камня, из тигейского рекса или князя. Ряд косвенных признаков указывает на то, что они построены после двадцатикаменников центральной группы, хотя не исключено и то, что они синхронны им полностью или частично. Впрочем, уточнение этого даст лишь аргументы в пользу того или иного сценария падения Салбыкского Дома, но мало повлияет на общее представление о сути происшедших событий. Она предельно проста. Скифское царство Минусинской котловины потерпело крах. Эпоха акме закончилась.
На недальнем Баргаяковском княжеском курганном поле мы наблюдаем схожее отражение тех же самых событий. Здесь, после упомянутого нами финального тигейца строятся два престижных двенадцатикаменника салбыкского типа размерами около 50 метров и высотой 5,5 – 6 м. Последний из них (к XIII; илл. 5; 1, 11) претерпел такие разрушения, что на нем не осталось ни одного стоящего камня, поле же вокруг и грабительская воронка в кургане завалены их обломками. Возможно, это также следы сознательной акции возмездия. Как и на Салбыкском поле, все последующие курганы здесь на порядок меньше по объему трудозатрат.
Вообще престижные двенадцатикаменники нового облика – курганы салбыкского типа – строят в это время на всех больших курганных полях. Помимо пропорционально более высокой насыпи (относительная высота 0,12-0,15) их отличает уже совершенно стандартная эстетика стел. Форма их восходит к невысоким удлиненным стелам предыдущей ступени, другие архитектурные нюансы – распределение стел по разным сторонам, соотношение их высоты с высотой насыпи – также на удивление быстро становятся довольно однообразными. Размеры курганов на разных могильниках колеблются в пределах 39-52 м, высота – 4,5-6,5 м.
В частности, подобные курганы есть и на «периферийных» Кизласском, Туимском, Ширинском курганных полях. Их там тоже немного – два, максимум три на каждом. Правда, в отличие от полей Уйбатской степи, финал эпохи акме здесь не ознаменован резким падением размаха курганного строительства, что, в общем-то, вполне понятно. Кто еще мог уничтожить Салбыкский Дом и его ближайших союзников, если мы не видим ни малейших следов иноземного вторжения?
Не все крупные погребальные поля нами обследованы. В частности, достоверно известны нам курганы салбыкского типа под Саяногорском и на правом берегу Енисея возле Теси. На менее престижных курганных полях «колпаконосцев» в эту фазу также строятся подобные курганы несколько меньшего размера.
Все, о чем мы говорили, касалось погребальных сооружений высшей элиты. Действительно, салбыкская фаза – апогей их строительства. Однако, не менее важные события происходят в это время на могильниках более низкого статуса. Здесь прекращается строительство индивидуальных курганов. Их сменяют коллективные склепы.
Для этого уже есть все предпосылки. Мы уже говорили о переходе к строительству индивидуальных склепов в курганах высшей аристократии в тигейское время. На рубеже тигейской и салбыкской фазы, насколько мы можем судить, этот переход завершен по всей Минусинской котловине. Однако есть еще местные старейшины, воинская каста, да и просто рядовое население. Именно в тигейскую фазу распространяется обычай захоронений нескольких мужчин при полном наборе оружия в одной могиле – вероятные захоронения воинов, связанных побратимством. Вообще, как было уже отмечено, количество погребенных в одной могиле увеличивается.
Перелом происходит, вероятно, на рубеже фаз, и уже во время строительства двадцатикаменных курганов салбыкских рексов коллективные склепы становятся обычными на всей территории котловины. Здесь мы также имеем дело с отражением масштабных социальных перемен.
Классообразование, возвышение правящей элиты неизбежно девальвирует социальный статус как рядового населения, так и традиционных общинных лидеров. Старый принцип «каждому приличному человеку – курган после смерти, достигшему же в роду определенного статуса – престижный курган» приходит в противоречие с новыми реалиями. Обычные ограды размером в 7-10 метров, а то и меньше выглядят совершенно ничтожными в сравнении с тигейско-салбыкскими исполинами, а создавать хоть мало-мальски соразмерные ограды для каждого значимого человека – непомерные трудозатраты для общины. В локальных социумах, тем не менее, есть свои элиты, для которых слово «престиж» - не пустой звук. Коллективные склепы в курганах приличных размеров оптимально решают проблему. Тем более, что все технологии их сооружения уже отработаны.
В курганах делается по одному, по три, реже – по два склепа. Склепы всегда располагаются в одну линию с севера на юг. В случае трех склепов, центральный – самый богатый и с наименьшим количеством погребенных, южный – самый бедный и с наибольшим количеством. В северном склепе нередки находки произведений искусства. Не изоморфна ли подобная «компоновка» традиционной трехварновой социальной структуре индоиранских обществ? В любом случае, налицо неравенство в пределах сооружавшей склеп социальной группы – вероятно, большой патриархальной семьи или клана.
Однако существует неравенство и на другом уровне. На одних и тех же могильниках сосуществуют престижные и рядовые склепы. Первые существенно больше и имеют ворота. Выносной камень у них отсутствует, что позволяет отличить коллективный склеп от индивидуального. Большие престижные склепы строятся по двенадцатикаменному, реже – по десятикаменному канону и по размерам примерно соответствуют стандарту колпаконосцев тигейской фазы – около 30 метров. Высота их – 3-4 м. Рядовые склепы, как правило, меньше, их величина 10 - 20 м. Престижные склепы этого времени раскопаны в Черемшино и Табате (9, с 117-118) //Прим.9. Представляется, что переход к коллективным склепам во время салбыкской фазы постепенно и последовательно, снизу вверх, захватывает слои тагарского нобилитета. Окончательно этот процесс завершается уже в начале следующей ступени D//.
Сколько времени функционировал каждый склеп – определить сложно. Ранние, вероятно – одно-три поколения. На это, в частности, указывает количество погребенных в центральной могиле. Их всегда единицы.
Коллективные склепы возводятся как на «царских» и «княжеских» курганных полях, сопутствуя индивидуальным престижным склепам, так и на рядовых могильниках. В последнем случае мы, как правило, также имеем дело с компактным массивом, сходным с раннетагарским, но состоящим уже из курганов нового облика. По предварительной оценке около половины рядовых могильников с коллективными склепами продолжает могильники ранних индивидуальных курганов, половина же закладывается заново в другом месте. Вряд ли это говорит о каких-то крупных подвижках населения, скорее – о масштабной реструктуризации в эпоху акме общества в целом.
Подведем итог. Эпоха акме продолжается около 6 поколений – 120-150 лет и отражается в курганной архитектуре в виде ступени С. Это время наивысшего подъема культуры, время ее максимальной мощи и яркости. В каждом изданном в нашей стране в последние десятилетия учебнике археологии присутствует универсальный символ тагарской культуры – изображение Большого Салбыкского кургана.
Отчетливо различимы два аспекта этого времени, особенно интересные в своей совокупности.
Социоструктурный аспект. На всем протяжении существования тагарской культуры именно и только в это время мы достоверно имеем дело с раннеклассовым обществом. Суть даже не в факте, что Кара-Курген или Большой Салбык абсолютно несопоставимы с погребальными сооружениями рядового населения. Гораздо важнее, что на исследуемом материале мы наблюдаем две полностью сформировавшиеся страты общества. С одной стороны – «народ», рядовое население, локальные социумы, структура и бытие которых традиционны. Определенные изменения по сравнению с предшествующими временами есть, но это скорее унификация, приведение к общим стандартам, в каком-то смысле даже стагнация, упрощение внутренней структуры этих локальных социумов, все большая нормативность поведения, быта, жизни в них. С другой – региональная элита, нобилитет, пассионарный, динамично развивающийся, открытый внешним влияниям. Иной кругозор, иное мышление, иная этика. Развитая иерархическая система, изучение общих сдвигов и локальных флуктуаций которой способно вывести исследователя на событийный уровень. По сути – два класса, аристократов и простолюдинов, две субкультуры. Социальный барьер между ними проницаем, но само его существование не вызывает сомнений.
Культуродинамический аспект. За все время существования тагарской культуры как таковой, от ее возникновения до прихода нового населения в хуннскую эпоху, мы не наблюдаем более масштабных перемен. Перемен, обусловленных внутренним ходом развития культуры, без внешних вторжений и миграций сколько-либо значительных масс населения. Недаром все предшествующие исследователи единодушно относили памятники начала эпохи акме к раннему тагару, а конца – к позднему (5, с 79-81, 26, с 210-212). Действительно, дистанция между ними кажется огромной, если мы говорим о курганах рядового населения, составляющих, по понятным причинам, подавляющее большинство раскопанных памятников. Смена раннетагарских индивидуальных могил на позднетагарские коллективные склепы (а каждый из этих способов погребения существует сотни лет) вкупе с другими изменениями в погребальном обряде, металлокомплексе, зверином стиле создавала впечатление резкой ломки культуры и заставляла исследователей искать ей объяснение в миграции извне (25, с 219).
Однако, исследование развития курганной архитектуры, в особенности престижных памятников, дает иную картину – картину быстрых и масштабных эволюционных изменений, причем обусловленных прежде всего внутрикультурными процессами. Переход от устройства могил к строительству индивидуальных склепов, модификация канонов, применение новых технологий строительства абсолютно логичны при возрастании масштаба погребального сооружения в целом. Изменение формы и высоты насыпи кургана – результат расширения внешних связей правящей элиты, необходимости поддержания престижа своего Дома в глазах правителей других частей скифского мира. Интенсивность внешних контактов, более того, даже определенная психологическая ориентация на находящиеся ближе к очагам цивилизации, ergo, более социально развитые и богатые родственные царства скифского мира, прежде всего, саков Алтая и Восточного Казахстана исчерпывающе объясняют и отмечавшиеся исследователями изменения в других сферах культуры – художественной торевтике, металлокомплексе (значительную часть которого, вследствие миниатюризации, к этому времени тоже можно рассматривать как своеобразный вид художественной торевтики) (25, с 217). Вероятно, в этих изменениях участвовали какие-то группы иммигрантов или реэмигрантов, но – именно группы, даже не локальные социумы, к тому же безоговорочно принявшие местные правила игры. Это не импульс извне, а следствие импульса отсюда. Переход же к строительству коллективных склепов, как уже было сказано, есть посильный ответ локальных элит на брошенный региональной элитой вызов.
Разделение в эпоху акме курганных полей региональной элиты и могильников рядового населения весьма символично. При уйбатских и салбыкских рексах вместо соперничества местных князей и князьков мы видим строгую иерархическую ранговую систему нобилитета. Для элиты это означало не только, а, может быть, и не столько зависимость от властителей Уйбатской степи, сколько свободу от необходимости постоянно опираться на поддержку рядовых общин. Сменился источник их власти и благополучия. Наиболее пассионарная часть населения Минусинской котловины начала руководствоваться своими законами и приоритетами. В их глазах общество окончательно разделилось на пастырей и овец.
Ранее поглощенная бесконечными междоусобицами и налаживанием отношений с подданными энергия высвободилась, образовав своеобразный психологический вакуум. Классическое разрешение подобной ситуации в варварских обществах – внешняя экспансия. Однако, великолепная защита региона горами с юга, востока и запада обернулась в этом случае непреодолимым изнутри барьером, в тайге же кормить комаров никто не хотел. В этой ситуации экспансия реализовалась в форме резкого, скачкообразного расширения горизонта событий.
Относительной изоляции раннетагарской эпохи приходит конец. Теперь здесь окраинное царство скифского мира с тесными торговыми, культурными, идеологическими связями с другими его областями. Для первых у северных царств степи ресурс один, зато практически неисчерпаемый. Пушнина. Именно в это время возникают северные «притаёжные» варианты тагарской культуры, с обилием поселений и незначительным количеством курганных памятников – кемеровский и красноярский (17, с 75-77; 26, с 208).
Не будем повторяться, говоря о инокультурных влияниях той поры. Они конспективно описаны или упомянуты во многих работах (5, с 97; 10, с 24; 26, с 219), а их исчерпывающий анализ и обобщение еще ждет своего исследователя. Подчеркнем лишь, что резкий рост в высоту курганов рексов и принцев Салбыкского Дома – не столько стремление продемонстрировать свое исключительное положение среди региональной элиты, сколько необходимость соответствовать своему статусу в макроиерархии евразийских степей.
Большая игра весьма увлекательна, и завороженные ею салбыкские рексы, возможно, посчитали внутренние проблемы навсегда решенными. Напрасно. Реакция была сокрушительной. Произошел не просто переворот со сменой династий – тогда мы бы имели просто еще одно царское курганное поле. Была отторгнута идеология всей эпохи. В отсутствие внешней угрозы, консолидирующей общество вокруг способных ее отразить лидеров, люди не желали быть ресурсом для «инопланетных» игр их властителей. Был заключен новый общественный договор, не предусматривающий «пастырей с жезлом железным». Несогласные с ним были убиты или изгнаны. Время «великих артистов», всецело озабоченных демонстрацией собственного престижа всем окружающим, прошло. Приоритетом для всех слоев населения, в том числе и для элиты стала спокойная и достойная жизнь сообразно своему статусу. Начался позднетагарский гомеостаз.
Поздний тагар. Ступень D (илл.8; 1-5). Фаза D1. Время гомеостаза – время спокойное и размеренное. Частные события и локальные конфликты практически не отражаются на неторопливых изменениях в культуре. Эпоха индивидуальных курганов с их «гонкой за престижем» закончилась. За немногими исключениями, погребальные памятники позднетагарского времени представляют собой коллективные склепы, принадлежавшие неким социальным единицам. Постепенно количество погребенных в каждом подобном склепе растет, что может быть интерпретировано как увеличение масштаба такой социальной единицы (от большой патриархальной семьи к клану?) и\или увеличение продолжительности функционирования.
Подобное положение вещей приводит к одному важному следствию. Трудозатраты на строительство курганов постепенно уменьшаются. Но гораздо более заметно уменьшается сумма творческих сил, вкладываемых в это строительство. Даже большие престижные склепы очень похожи друг на друга. Поэтому, пока наши представления об эволюции курганной архитектуры на этой ступени значительно менее детализированы. Ключик, чтобы выйти на событийный уровень для этого времени еще предстоит подобрать. Мы, скорее, с неизбежной на данном этапе исследования конспективностью, обозначаем общие тенденции и определенные этапы развития этой традиции. «Поколенная роспись» для коллективных склепов пока что является полной бессмыслицей.
Правда, в начале позднетагарского времени, в фазу D1, которую мы, за неимением пока лучшего термина, будем называть постсалбыкской, на курганных полях кланов высшей элиты, переживших падение Салбыкского Дома (и, судя по этому факту, возможно, к его падению непосредственно причастных) – Кизласском и Ширинском – сохраняется традиция сооружения крупных индивидуальных престижных курганов с выносными камнями. Построенные по двенадцатикаменному канону, эти курганы имеют вполне приличные, около 40 м, размеры и несколько более уплощенную, чем в салбыкское время, насыпь (илл. 8; 1). Продолжается это не очень долго, по нашим подсчетам, максимум три-четыре поколения.
От былого могущества Салбыкского и Баргаяковского домов не осталось и следа. На этих курганных полях строятся лишь ничем особо не примечательные коллективные склепы средних размеров.
Зато набирают силу другие. В постсалбыкскую фазу начинается расцвет двух курганных полей, заложенных еще на ступени С как могильники «колпаконосцев».
Чарковское курганное поле находится в 10 км к югу от Баргаяковского через долину Уйбата. Непрерывно функционирует как погребальное поле высшей элиты вплоть до эпохи Кыргызского каганата. На поле находятся два экстраординарных по своей значимости памятника более поздних эпох – Большой Уйбатский курган, раскопанный Д. А. Клеменцем и Уйбатский чаатас.
Троицкое курганное поле в долине реки Тесь. Самое мощное курганное поле финального тагара. Не исключена связь с ним расположенного ближе к Енисею Копенского чаатаса – могильника кыргызских каганов.
На этих полях в это время возводятся мощные двенадцатикаменные престижные курганы с коллективными склепами размерами 30-45 м и высотой до 5 м (илл. 8; 2). Нередко вокруг крупного престижного склепа на небольшом – 100-150 м – расстоянии находится несколько меньших по размерам и без признаков престижа.
Стелы у курганов еще достаточно мощные. Сохраняется их приземистая форма, поэтому в высоту они невелики – максимум 1,5-2 м. Стелы ворот у престижных склепов значительно меньше. Исключением является Кизласское курганное поле, где традиционно для этих мест ставятся крупные и высокие – до 3 м – стелы. Ограда у больших курганов наращивается горизонтальной кладкой из плит, зачастую до высоты стел, окончательно лишая последние свойств самостоятельных архитектурных вертикалей и превращая их в ортостаты в кладке. Следующий шаг – прекращение установки стел в ограде вообще – логически совершенно неизбежен и он, разумеется, происходит (см. ниже).
Конструкция самих склепов остается практически неизменной – яма, сруб, несколько рядов бревенчатого наката. В местах, богатых выходами камня, накат перекрывается каменным панцирем.
Если на больших рассредоточенных курганных полях элиты даже склепы без признаков престижа относительно велики и расположены на приличном расстоянии друг от друга, то рядовые могильники локальных общин строятся по принципу компактного массива, где расстояние между курганами может быть даже меньше их размеров. Средняя длина стороны у них 12-20 м, высота – до 2 м. Строятся они по десяти- или двенадцатикаменному канону.
Мы наблюдаем устойчивую традицию стабильного общества. Некоторые частные экзерсисы строителей курганов этого времени – например, установка дополнительной стелы посередине тыловой стороны (рефлекс царских многокаменников Салбыка?) на Туимском поле или попытка устанавливать три или четыре выносных камня, видимо, по числу покойных высокого статуса в центральном склепе на Ширинском – лишь подчеркивают эту общую устойчивость. И все же в этой стабильности коренится зерно упадка. Нет изысков, нет шедевров. Курганы еще мощны и даже красивы, но однообразны. Творческий импульс постепенно уходит из этой сферы культуры, превращая ее в отбывание номера, пусть хорошо отработанного и пока еще достаточно сложного. Возможно, как первое свидетельство наступающего безразличия следует расценивать переход в периферийных областях тагарской культуры – на севере и юго-востоке к строительству курганов с сильно уменьшенными каменными конструкциями или вовсе без них (илл.8; 3).
По причинам, описанным выше, трудно четко определить длительность постсалбыкской фазы. По общим соображениям она оценивается нами ориентировочно в 6-7 поколений.
Фаза D2 (новоселовская). Развитие традиции курганной архитектуры в это время довольно противоречиво.
С одной стороны, это, несомненно, распад единой традиции и ее упадок, по крайней мере, на рядовых могильниках. Количество погребенных в одном кургане возрастает – их уже может быть много десятков. Уходят в прошлое каноны – остающееся преобладание десяти- и двенадцатикаменных склепов в данное время скорее результат инерции. Количество стел у престижных склепов опять увеличивается, но уже без определенных правил, зато сами стелы становятся значительно меньше. Уменьшаются размеры входа. Все более распространяются курганы вообще без каменных конструкций. Появляются сложенные горизонтальной кладкой ограды без стел. Вертикальные ограды возводятся из плит все меньшей мощности. Размеры курганов остаются в целом без изменений, однако на большинстве могильников уплощаются насыпи.
С другой стороны, происходят какие-то социальные подвижки, вновь пробуждающие интерес к строительству курганов элиты. Снова возводятся многокаменные курганы. Один из таких памятников – Большой Новоселовский курган – восемнадцатикаменный склеп размером 35 м и высотой 4,5 м был раскопан Г. Н. Курочкиным (12, с 22-32). Несмотря на размеры и количество камней, ворот у кургана не было. В ограде, помимо вертикальных плит, широко использовалась горизонтальная кладка. Единственная могила 6 Х 6 м, перекрытая 4-мя накатами, с дромосом с западной стороны, неоднократно грабилась. Тем не менее, мелких золотых предметов (бисер, украшения из тонкой фольги и их фрагменты) было найдено около трехсот. Количество погребенных установить невозможно.
Самый большой курган ступени D (четко определить фазу пока затруднительно) был раскопан несколько лет назад в Барсучьем логу российско-германской экспедицией (илл. 8; 4,5). Материалы исследований пока не опубликованы << общий обзор памятника можно посмотреть (29) >>, однако, поскольку этот курган был нами самостоятельно найден, осмотрен и частично обмерен за несколько лет до начала раскопок, мы считаем себя вправе привести здесь доступную нам тогда информацию, дополнив ее несколькими фактами крайне общего характера, давно циркулирующими в журнальных и сетевых публикациях.
Этот курган – настоящее зеркало состояния архитектурной традиции в описываемое время. Его создателям удалось возвести еще один, последний царский курган Минусинской котловины – так, как могло тогда удаться.
По своим размерам (более 50 м длина стороны, более 8 м высота) он соответствует курганам салбыкских «принцев». С восточной стороны есть ворота. В кургане одна центральная могила. На этом сходство с курганами Салбыкского поля заканчивается. О канонах строители кургана не имели четкого представления. Даже количество промежуточных стел по фронтальной стороне к югу и северу от ворот – разное. Стелы установлены на различном расстоянии друг от друга. Для строительства ограды и установки стел переиспользованы плиты, выдернутые из расположенных в окрестностях раннетагарских курганов. Большинство их можно привезти на телеге. Несмотря на то, что курган, скорее всего, построен для одного человека, выносной камень отсутствует. <<Как выяснилось из опубликованной картинки совмещения топографической и магнитометрической съемки (29), выносной камень у кургана, вероятно, все же был. Это обстоятельство позволяет скорее отнести курган к фазе D1, впрочем, у кургана высочайшего статуса выносной камень мог быть поставлен и позже. В любом случае между строительством царских курганов Салбыкского дома и Барсучьим Логом дистанция в несколько поколений – это следует из описанных проявлений деградации предшествующей строгой системы. >>
При этом пространственная позиция для кургана, равно как и для всей поздней части могильника, выбрана безукоризненно.
Яркий масштабный памятник, в котором архитекторы хотят создать что-то исключительное, но им уже не хватает знаний и сил. Однако Барсучий лог – не только свидетельство упадка традиции. Это и шедевр ландшафтной архитектуры, и продолжение идеи строительства экстраординарных по масштабу памятников, и появление новой эстетики, господствующей в более позднее время – сочетание вертикальных ножевидных стел (илл. 8; 5) и мощной насыпи.
Конец ступени D связан с известными событиями хуннского времени. Вряд ли приход нового населения был бесконфликтным, но опустошительным он точно не был. Тагарская культура продолжает существовать, но уже в мультиэтничной внутренней ситуации.

Илл. 8. Архитектурная традиция позднетагарского времени. Фото 4 из книги “Im zeichen des goldenen Greifen”; Berlin 2008.

Финальный тагар. Ступень Е (илл. 8; 6-10). Поскольку эта ступень идентична по культурному содержанию тесинскому этапу тагарской культуры, она не нуждается в дополнительном уточняющем наименовании. Мы будем говорить о тесинской ступени и тесинских памятниках.
Архитектурную традицию тагарской культуры в это время продолжают крупные курганы с одним большим коллективным склепом. Количество погребенных в них возрастает в некоторых случаях до сотен. Это может интерпретироваться как увеличение продолжительности функционирования склепа или как возрастание масштаба социальных единиц, хоронящих в нем своих покойных. Вопрос пока не решен, хотя мы склоняемся больше ко второму варианту. В этом случае в погребальной архитектуре отражается консолидация «исконно тагарских» социумов в новых условиях мультиэтничности.
Тесинские курганы не терпят тесноты. Многие исследователи даже абсолютизировали своеобразное «одиночество» тесинских курганов (илл. 8; 6, 10). Это справедливо только для локальных позднетагарских могильников. Действительно, тесинский курган никогда не стоит рядом с более ранним компактным массивом. На больших же рассредоточенных курганных полях в тесинское время продолжают строиться курганы, иногда следуя сложившимся схемам и структурам (Уйбатское, Троицкое, Салбыкское поле) иногда игнорируя их (Баргаяковское, Кизласское поле, Барсучий лог). Многие отдельные могильники представляют собой парные курганы (илл. 8; 8) – традиция, в будущем переходящая в таштыкскую культуру. Возможно, это отражение определенной структуры локальных социумов (фратриальной?).
Размер рядовых курганов – 12-25 м, высота 1,5 – 3 м. У престижных курганов размер может превышать 40 м, а высота достигать 6 м (илл 8; 10). Ни один по-настоящему крупный курган тесинского времени не раскапывался. У больших курганов «второго эшелона» (ранговая система на этой ступени если и существует, нами она пока не выявлена) размеры склепа могут достигать 10 Х 10 м.
Ворота у престижных курганов остаются. Выносные камни, естественно, отсутствуют. В то же время существуют некоторые основания предполагать, что к тесинским курганам восходит начало строительства поминальных рядов. На насыпи крупных курганов в центре западной стороны часто лежат большие каменные плиты. Не вызывает сомнений, что они тем или иным образом оформляли вход в склеп.
Стелы окончательно превратились в элемент архитектурного декора. Они, как правило, тонкие и высокие (илл. 8; 7, 9). Нередко для них используются стелы более ранних тагарских курганов и даже окуневские изваяния. Количество стел в кургане неопределенное, у больших курганов может быть до 30. При этом во всех районах Минусинской котловины уже не редкость и курганы вообще без стел и вертикальной ограды – с горизонтальными кладками по периметру.
Самые мощные курганы этого времени находятся по обе стороны реки Тесь на Троицком курганном поле. Однако превосходство этих курганов над курганами других статусных могильников отнюдь не так выражено, как, например, превосходство курганов Салбыкского дома в эпоху акме. Это, скорее, первые среди равных, тем более что судя по величине и расположению грабительских ям индивидуальных курганов среди них нет. Все же в это время здесь, несомненно, располагался своеобразный центр, включавший помимо упомянутого курганного поля три круглых городища.
Пространственное чутье у создателей этих памятников просто блистательное. Во многом благодаря этому стоящие в одиночку или парой на переднем плане великолепных пейзажей крупные тесинские курганы с их высокой по пропорциям насыпью и изящными ножевидными стелами – чуть ли не самые красивые археологические объекты в Хакасии. Это – яркий финал тагарской архитектуры, неканоничный, но от этого не менее впечатляющий.
Продолжительность тесинской ступени дискусионна и определяется различными исследователями от двух до четырех веков (5, с 133-135). Особенности погребальной архитектуры пока не дают возможности это уточнить.
Стадия post mertum. Все исследователи, писавшие о тесинских памятниках, подчеркивали их переходность, наличие в них как признаков, находящих соответствие в тагарской культурной традиции, так и в более поздней – таштыкской. Это, безусловно, относится и к курганному строительству. При постройке погребальных сооружений более поздних эпох широко используются строительные приемы и способы декоративного оформления, восходящие к тесинским традициям, а в ряде случаев и к более ранним ступеням тагарской культуры.
Существование же архитектурной тагарской традиции в качестве нормативной для всей культуры системы с финалом тесинской ступени заканчивается. Основа этой системы – создание долговечного и хорошо заметного в окружающем ландшафте монументального погребального памятника, обладающего ясно выраженным архитектурным объемом и построенного согласно определенным канонам – уходит в прошлое. В еще большей степени это относится к курганным полям, большим ландшафтным участкам, превращенных творческим трудом поколений архитекторов и строителей в пространства-артефакты, о… Продолжение »